"Несчастное животное, - вдруг подумал Штирлиц о Зигфриде, - его даже винить-то ни в чем нельзя. Все люди равны перед богом - так, кажется, утверждал мой друг пастор. Черта с два. Чтобы на земле восторжествовало равенство, надо сначала очень четко договориться: отнюдь не все люди равны перед богом. Есть люди - люди, а есть - животные. И винить их в этом нельзя. А уповать на моментальное перевоспитание даже не глупо, а преступно".